Когда я встретился с мадам де Зальцманн в Лондоне, она начала занятие будто с нуля; но постепенно, по мере того как мы оба погружались в работу, она говорила со все большей силой. Она сказала: «Важно работать часто, постоянно ощущать тело, добиться слияния энергий ума и тела. Одни лишь идеи не могут изменить человека. Настоящая трансформация происходит под влиянием высшей энергии, источник которой — в области над головой, – оттого что энергия приходит в тело и изменяет его. Естественно, тело сопротивляется. Но постепенно и тело соглашается с тем, что трансформация необходима ему. Тогда оно начинает содействовать. Удовлетворяйте лишь насущные потребности тела, но не его прихоти».
Я сказал мадам де Зальцманн, что у меня было такое чувство, будто в самой глубине моей души или очень высоко меня зовут куда-то, но это ощущение очень зыбкое. Я рассказал ей о том, что испытал накануне: я ощутил себя одной из биллионов волн в необъятном океане энергии-пространства-времени. Она с большим интересом восприняла мои слова. Я также пересказал ей свой недавний сон: в нем Кришна стрелял в меня из револьвера, вместо того чтобы метать свой диск. Возможно, предположила она, мой ум, который все понимает, пытается заставить мое тело работать.
* * *
Я понимаю, что бездумная суета играет по крайней мере одну роль. Она питает мое эго. Похоже, мне нужно хоть немного суетиться, чтобы ощущать себя самим собой, словно я следую принципу: «Я суечусь, следовательно, существую». А повод может быть абсолютно любой. Беспокойная мысль цепляется за что угодно. То, что меня тревожит, отражает не истинное положение дел, а всего лишь уровень моего ума. Я зацикливаюсь на одних и тех же мыслях. Большую часть времени в этом нет необходимости, и это совершенно бесполезная трата энергии. Но я веду себя так, будто перестану существовать, если не буду беспокоиться и суетиться, будто в этом смысл моей жизни. Боль или смятение, переживаемые без конца, словно помогают мне помнить себя, дают мне ощущение стабильности. Я понимаю, что если не направлю свое внимание в нужное русло, мою энергию поглотит суета.
Разве не об этом говорила мадам де Зальцманн? Энергия на любом уровне бытия всегда связана с энергией других уровней. Если моя обычная жизненная энергия никуда не направлена и нигде не используется, она потратится впустую. Как она сказала: «Всегда действуйте созидательно. Постоянно бодрствуйте». Эго сопротивляется, когда его ставят на службу чему-то высшему; поэтому оно цепляется то за одно, то за другое, что утверждает его значимость; оно копит обиды, держится за приятные воспоминания и требует будущих удовольствий. Нужно всегда спрашивать себя: "Какому делу служит моя энергия?" Иными словами: "Чему я служу?"».
* * *
Мистер и миссис Уэлч также были в Лондоне на мемориальной церемонии в честь мадам Ланс. Миссис Уэлч очень хотела посетить могилу Орейджа, ее первого учителя в Ра-боте. Мы отправились на поиски могилы, сперва заблудились, но потом отыскали ее на церковном кладбище в Олд-Хэмпстеде. На памятнике Эрик Джилл выгравировал эннеаграмму и один из самых любимых стихов Орейджа из «Бхагавадгиты»:
Мудрые не оплакивают ни живых, ни мертвых.
Никогда не было времени, когда не существовали бы я или ты,
Ни кто-то из людей, ибо наш удел – вечное царство.
И никогда мы не перестанем быть.
То, что неистинно, не имеет бытия.
Истинное никогда не перестает быть.
Я с радостью прочитал эти стихи миссис Уэлч на санскрите. «Бхагавадгита» неизмеримо глубока и постоянно дает мне пишу для размышлений. На мой взгляд, это самая гениальная из всех книг, созданных в Индии.
* * *
Занятие с мадам де Зальцманн в ее лондонской квартире про шло чудесно. Мы поработали, потом, как обычно, несколько минут говорили на общие темы. Она не очень торопилась отпускать меня, и мы обсудили разные вопросы. Я сказал, что накануне встречался с Кришнамурти. От знакомого я узнал, что он здесь на несколько дней и что остановился в Броквуд-парке, недалеко от Лондона, куда я и поехал, чтобы встретиться с ним. Я сказал ей: «Кришнамурти всегда говорит о чем-то за пределами мысли и времени. А я всегда спрашиваю его, как постичь тот уровень бытия во времени и с помощью мысли. Здесь мы оба, похоже, беспомощны. Я тут, он там. Мы видим друг друга на расстоянии и зовем друг друга, но мы не можем коснуться друг друга. Нет истинной встречи. Он вдохновляет на поиск, с ним есть о чем поспорить, что обсудить. Но разве истинная трансформация может случиться в результате обсуждения? Мне надо открыть глаза, чтобы я увидел, как двинуться с того места, где застрял; за тем, кто не учит меня видеть, я не могу никуда идти».
Мадам де Зальцманн с большим пониманием отнеслась к моим словам. Я чувствую, что могу идти за ней, потому что она знает все мои трудности и объясняет, как именно их преодолеть.
На встречу с Кришнамурти в Броквуде со мной поехал член группы по Работе. Я с удивлением заметил, что он в штыки воспринимал все слова Кришнамурти. И держался более чопорно, чем было уместно. Как у многих учеников, его мировоззрение сделалось косным, потому что он вообразил, что врата рая можно штурмовать, вооружившись одной лишь мрачной решимостью. Я упомянул об этом в разговоре с мадам де Зальцманн. Она заметила в ответ: «Не может быть, чтобы никто не был бесполезным». Я осекся и с тех пор, несмотря на необычную грамматическую конструкцию, очень ценю этот афоризм.
Каждый раз, когда я думаю об этих словах, я невольно улыбаюсь и в очередной раз понимаю, что человек, свободный от привязок вроде «нравится – не нравится», может увидеть в каждой ситуации и в каждом человеке какую-то пользу и ценность.
Мадам де Зальцманн говорила о том, что жизнь – неудержимая сила. Я сказал ей, что одно из высказываний Успенского, которое всегда мне казалось весьма странным, это мысль о том, что смех – напрасная трата энергии и что Иисус Христос никогда не смеялся. Должно быть, Успенский был религиозным аскетом, хотя стремился создать о себе противоположное впечатление. Индийские мудрецы говорят, что ananda (ощущение восторга) присуще высшему уровню. Без сомнения, смех – это разновидность ананды. Как Успенский мог утверждать, что Христос никогда не смеялся? Мадам де Зальцманн рассмеялась от души.
Потом она говорила о необходимости погрузиться в жизнь. Она сказала: «Все великие учителя возвращаются в мир, даже если в монастыре или где-то под деревом им открылась высокая истина».
Ее очень заинтересовали слова Раджниша про йогу – она прочитала их в одной книге. По его мнению, во всех религиях утрачено понимание того, что единственное, что важно, – это йога. Под словом «йога» он подразумевает духовный метод обретения гармонии. Внезапно я почувствовал, что она, глядя на меня, о чем-то задумалась. Возможно, она решала, в чем я могу принести пользу. Она спросила, занимался ли я йогой, и я назвал ей две классические позы, которые я выполняю каждый день. Она задала много вопросов о моей жизни, о том, что я преподаю, и так далее. Она хотела, чтобы я больше времени провел во Франции, выучил язык, чтобы приезжал летом. Она сказала, что Мишель просит меня прочитать в Мезоне лекцию о «Бхагавадгите» и что она придет ее послушать. С одной стороны, я хочу, чтобы она пришла, с другой – боюсь этого. Кто во мне хочет похвастаться и кто боится? Я таков, каков есть; нельзя притворяться или прятаться.
* * *
Мадам де Зальцманн еще раз разобрала со мной одно упражнение по тихой работе, относительно которого у меня были вопросы, и предупредила, что в группе его можно выполнять только с продвинутыми учениками. Потом она сказала «Вам нужно работать с другими людьми, даже если
в группе всего четыре-пять человек. Тогда вы больше поймете. Помогите им в тихой работе. Делитесь и со своей женой тем, чему учитесь».
Она подчеркнула, что нужно заниматься танцами, что это очень полезно. Она хотела бы показать мне некоторые танцы в связи с фильмом, но пока еще рано. Ученики еще недостаточно подготовлены.
Она показала мне два упражнения, которые посоветовала выполнять, и сказала: «Напишите мне через три или четыре недели, расскажите, чего вы достигли благодаря этим упражнениям и чего не достигли. Будьте на связи; тогда я смогу помочь вам».
Я сказал, что знаю, что она занята, и не хотел бы отнимать у нее время. Она посмотрела на меня с большим участием и сказала: «Я вам скажу, когда занята. Мне нужно кое-что успеть на этой Земле, это правда. Но я скажу вам прямо».
Она говорила о том, насколько мы отождествляем себя со своим телом. «Нам не придется все время возвращаться на уровень физического тела лишь в одном случае: если у нас сформируется второе тело». Она спросила, был ли я на медитации, посвященной мадам Ланс. Я сказал, что меня очень поразила речь, которую она тогда произнесла: о том, как мы можем освободить учителей от необходимости возвращаться на нижние уровни. Она задала мне много вопросов, будто пыталась понять, слышал ли я то, что она тогда сказала.
Потом она говорила об усилии и о способности отпускать. Она сказала: «Не упустите момент в работе, когда необходимо совершенно расслабиться. Что-то нужно отпустить. Эго делает усилие. Потом вы доходите до границы, когда эго должно стать пассивным. Граница очень тонкая. Усилий можно приложить слишком много или слишком мало».
Лондон, май–июнь 1981, Париж, июнь 1981