В ходе чтения книги
Гурджиева и особенно в своих комментариях или рассказах, которые всегда
следовали за этим, он часто обсуждал тему любви. Он указывал, что, в любой
попытке или усилии узнать себя, всегда необходимо начинать с физического тела
по простой причине, что оно является наиболее развитым из трех центров
человека; именно из-за этого "самонаблюдение" всегда начинается с
наблюдения одного тела.
В то время, как тело росло автоматически и
механически, фактически без наблюдения, оно, тем не менее, было наиболее
правильно развитым центром, чем эмоциональный или ментальный "умы"
(или центры), потому что оно, хотя бы и автоматически, выполняло свои
функции. Наиболее телесные функции не только более или менее принудительны,
жизненно важны — они также разумно постижимы, и, поэтому, их не слишком
трудно удовлетворить.
В отношении наблюдения способности тела любить, он
снова использовал пример двух рук, сказав, что любовь можно определить
следующим образом: "одна рука моет другую". Он также говорил, что
тело может достичь гармонии внутри себя, когда оно используется правильно,
когда обе руки работают вместе, и что пришло время начинать понимать или
осознавать, что любовь действительно существует. Для того, чтобы люди были
способны работать вместе, им необходимо любить друг друга и любить свою цель.
В этом смысле, для того, чтобы человеческое существо функционировало
правильно и в согласии со свойственной ему человечностью, необходимо для всех
составных частей человеческого существа любить друг друга и работать вместе
для одной цели — саморазвития и самосовершенствования; трудность заключается
в том, конечно, что в результате наших ненормальных привычек и образования мы
имеем неадекватное представление о том, чем могло бы быть правильное развитие
или "совершенство". Он предупреждал нас относительно какого-нибудь
неверного толкования слова "совершенство", заявив, что наши
ассоциации с этим словом — наши мысли о "совершенном" состоянии —
неправильны, и что было бы вообще лучше использовать термин "развитие".
Основным указанием или ключом относительно любви, что мы могли узнать от
физического тела, была физическая форма любви, другими словами, секс. В общем
смысле целью секса является воспроизведение, которое в действительности
является синонимом творения. Любовь, поэтому, в любом смысле — в физическом
или нет — должна быть творческой. Он также сказал, что существует правильная
форма того, что называют "сублимацией" сексуальной энергии; что
секс является источником всей энергии, и когда он не используется для воспроизведения,
он все же может быть использован в творческом смысле при сублимации и
употреблении в качестве источника энергий для других видов творчества. Одним
из неправильных употреблений секса, которое возникло по причине плохого
воспитания, неправильного образования и ненадлежащих привычек, было то, что
он стал почти единственной жизненной формой человеческого общения. Для людей
возможно "активно соединяться" другими способами, нежели физически;
как он выразился, "соприкасаться друг с другом сущностями", но
человеческие существа потеряли эту способность много, много лет — много веков
— назад. Однако, если быть наблюдательным, можно понять, что это
"соприкосновение сущностей" еще иногда случается между отдельными
человеческими существами, но только случайно, и что затем это почти
немедленно неправильно понимается и неверно истолковывается и облачается в
чисто физическую форму, которая становится бесполезной.
В дальнейшем рассказе
об отношениях между людьми он сказал, что секс является "высшим
выражением физического тела" и единственным "священным"
выражением себя, оставшимся у нас. Для того, чтобы приобрести какие-нибудь
другие формы "святости" внутри себя, полезно пытаться в других
областях наших жизней превзойти этот способ "касания сущностей" — и
совершенно открытое "разделение общей истины" между двумя
индивидуумами почти всегда "видимо" в сексуальных отношениях. Он
предостерегал, однако, что даже секс — принудительный, несознательный, как у
большинства людей — часто вырождается в простой процесс, который вызывает единственно
частичное удовлетворение, удовольствие или облегчение одного человека вместо
их обоих, и в таких случаях это не является какой-либо откровенностью или
интимностью.
Когда его попросили определить правильную объективно моральную
любовь между двумя людьми, он сказал, что необходимо развить себя до такой
степени, чтобы было возможным знать и понимать достаточно, чтобы быть
способным помочь другому сделать что-нибудь необходимое для него самого, даже
если тот человек не сознает необходимости и может работать против вас; что
только в этом смысле любовь будет действительно ответственной и достойной
названия подлинной любви. Он добавил, что, даже с наилучшими стремлениями,
большинство людей слишком боятся любить другого человека в активном смысле
или даже пытаться что-то сделать для него; и что одним из ужасающих аспектов
любви является то, что, в то время как возможно помочь другому человеку до
некоторой степени, невозможно действительно "сделать" что-нибудь за
него. "Если вы видите, что другой человек падает, когда он может идти —
вы можете поднять его. Но хотя сделать еще один шаг является для него более
необходимым даже, чем воздух, — он должен сделать этот шаг сам; другой
человек не может сделать этот шаг за него".